Как Лукашенко хотел и рыбку съесть, и косточкой не подавиться

Почему в Беларуси провалились проекты из «списка Дворковича».

Эта история началась в 2013г., когда вице-премьер РФ Аркадий Дворкович, прибывший в РБ 12 февраля, всего за сутки успел побывать в Гомеле, Гродно и Минске, посетить несколько предприятий и сделать громкие заявления о белорусско-российском экономическом сотрудничестве: «Мы договорились, что в ближайшие недели будут проведены интенсивные переговоры по всем направлениям, прежде всего это касается таких проектов, как МАЗ и КАМАЗ и возможная интеграция «Гродно Азота» с одной из российских компаний», пишет «Белгазета».

По словам Дворковича, обсуждалась возможность создания СП на базе ПО «Гомсельмаш», а также альянса ОАО «Интеграл» с российскими предприятиями «ГЛОНАСС» и Центр «Сколково». «Переговоры весьма успешны, по большинству позиций наши точки зрения совпадают», - уверял российский вице-премьер.

Позднее тогдашний премьер-министр Михаил Мясникович заявил, что РБ в партнерстве с РФ до конца 2013г. может создать пять СП: «Гродно Азот», «Гомсельмаш», МАЗ, МЗКТ, ряд предприятий микроэлектроники, производители минеральных удобрений (включая «Беларуськалий»). Уже летом 2013г. ФПГ «Ростех» получила от Госкомимущества РБ предложение купить 75% минус одна акция МЗКТ. Правда, белорусская сторона хотела оставить себе только блокирующий пакет акций (25% + одна акция), что позволило бы Минску в случае необходимости предотвратить переход предприятия в третьи руки или его ликвидацию.

Однако к концу 2013г. настроение руководства Беларуси стало меняться. Уже в 2014 Лукашенко лично поставил точку в проекте «РосБелавто», а позднее заявил и о том, что МЗКТ останется в исключительной собственности государства. Остальные проекты заглохли как-то сами собой - то ли из-за отсутствия интереса у белорусов, то ли из-за нехватки денег у россиян.

Последний раз тема «пяти проектов» всплыла на президентской конференции для российских СМИ 17 ноября. По версии Лукашенко, Минск собирался обменять акции МЗКТ и других фигурантов «списка Дворковича - Мясниковича» на участие в приватизации «Башнефти»: «Когда была приватизация «Башнефти», я отправил предложение вашему правительству: давайте эти предприятия обменяем на акции «Башнефти», которые вы «Роснефти» продали или передали. До сих пор ответа нет».

Впрочем, ответ все-таки прозвучал. 18 ноября Дворкович заявил, что слыхом не слыхивал о столь выгодном предложении, а пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков обтекаемо заметил: «Если какие-то предложения приватизационные и участия в энергоактивах менее выгодны, чем иные, то, конечно, они не могут быть успешными… Это вопрос экономической целесообразности».

Почему провалились проекты из «списка Двоковича»?

Инна Ромашевская, эксперт SYMPA/BIPART. Провалились они из-за желания белорусских властей и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Идеальный совместный проект по-белорусски - это когда партнер вкладывает деньги и силы в предприятия, присылает толковых менеджеров, а они потом работают под чутким надзором местных чиновников, выполняют прогнозные показатели, выделяют деньги на убыточные колхозы и т.д. При этом о передаче чего бы то ни было в собственность партнера речь не идет. Лукашенко неоднократно говорил: пусть сначала поработают, поучаствуют в модернизации, а потом уже будет идти речь о частичной приватизации или объединении. Как мы видим, толпы желающих администрации предприятий пока не штурмуют.

Лев Марголин, экономист, зампред ОГП. Лукашенко не привык что-либо отдавать, не получая взамен живые деньги, причем солидные. Вы же помните историю с «Белтрансгазом»… Он не раз повторял: «Я готов продать любое предприятие, если мне за него дадут нормальные деньги». Но в этих пяти промышленных альянсах вообще не велся разговор о каком-то денежном варианте! Для российской стороны это не нужно и не важно - со стороны России партнерами все равно были бы частные предприятия. Для них было важно, что получится после объединения. А для Лукашенко важно, что он получит сразу, непосредственно в момент сделки. Главная причина провала в том, что президент не готов расставаться с какими бы то ни было активами бесплатно - на условиях сотрудничества, передачи технологий, модернизации предприятий, на условиях того, что в дальнейшем результаты работы СП будут лучше, чем сегодня у предприятий, работающих по отдельности.

Леонид Злотников, экономист. Понимаете, у нас с Россией разные экономики: у нас - административно-командная, у них - что-то от рынка. То есть разные цели, разные критерии. Например, наше руководство еще полагает, что если у завода много металла, много зданий, кирпича и прочего, то он стоит дорого. А в России уже давно работают рыночники, которые знают, что предприятие стоит столько, сколько оно будет давать прибыли. Капитализация прибыли - критерий оценки предприятия. Наличие кирпичей, металла и людей не означает, что прибыль будет. Стоит учитывать и политические критерии. Наше руководство просто боится выпустить крупные предприятия из-под своего управления. В случае альянса с россиянами эти предприятия будут регулироваться рынком.

Но что тогда будет делать вертикаль? Чем она будет управлять, командовать? До кого она будет доводить планы? С кого требовать отчеты? А если она не будет этого делать, то кому она будет нужна?

Пётр Мироненко, замдиректора НИИ Минфина РФ (Москва). Если понаблюдать за всей историей белорусской приватизации (точнее, за ее отсутствием), то мы видим, что правитель Беларуси патологически боится расставаться с собственностью. Он не доверяет инвесторам, и именно поэтому, несмотря на все государственные заклинания, инвесторы не приходят.

Они понимают: право собственности в Беларуси очень зыбкое, практически любого частника могут лишить собственности и отправить за решетку, чтобы не возникал.

Очень немногие инвесторы могут чувствовать себя в Беларуси уверенно. Например, «Газпром», выкупивший «Белтрансгаз», или «Сбербанк», выкупивший «БПС-Сбербанк», - за ними стоит российское государство, и им бояться нечего. Кто калибром чуть поменьше - тот уже не может чувствовать себя в безопасности. Достаточно вспомнить, как в Минске арестовали гендиректора «Уралкалия» Владислава Баумгертнера. После этой истории глава КамАЗа Сергей Когогин наотрез отказался приезжать в Беларусь на переговоры по созданию холдинга «РосБелавто». Он так и сказал: «Не хочу повторить судьбу Баумгертнера».

Какие могут быть СП при таком отношении? Я еще могу понять нежелание отдавать российской стороне даже часть МЗКТ - это уникальное стратегическое предприятие, которое всегда будет гарантированно обеспечено заказами. Но не могу понять такого же отношения, например, к «Гродно Азот». Предприятие совсем не уникальное, технология - тоже, производство требует огромного объема природного газа. Российский партнер мог бы обеспечить поставки газа по внутрироссийским ценам, и производство моментально стало бы высокорентабельным. Но нет…

То же самое с «Гомсельмашем». Если бы туда вошел на паях российский собственник, он бы не только помог погасить колоссальные долги предприятия, но и обеспечил бы сбыт его продукции на рынке РФ. Однако правительство Беларуси предпочитает оставаться в позиции собаки на сене, заблокировав все перечисленные проекты.

Гжегож Кориацки, член Вышеградской экспертной группы (Краков). В Беларуси вообще отсутствует система приватизации крупных госпредприятий. Правительственные чиновники панически боятся утратить контроль над подобными активами. Они просто не понимают, чем они в таком случае будут управлять.

Я думаю, имело место и сопротивление со стороны топ-менеджеров самих предприятий, которые должны были стать частью холдингов с российским участием. Они понимали, что из РФ придут более профессиональные, более компетентные и менее скованные в своих действиях управленцы, и белорусские руководители предприятий окажутся не у дел. Против альянсов оказались именно руководители предприятий, и они нашли себе единомышленников в Минпроме, в отраслевых концернах, в других правительственных структурах. И они в результате победили, внушив президенту мысль о том, что такие альянсы не на пользу стране.

Владимир Минов, эксперт Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (Москва). Думаю, российская сторона в конце концов додавила бы белорусского президента, которому бесконечно нужны деньги на социальные проекты, на содержание АПК и прочих нереформированных отраслей. Проблема, однако, в том, что деньги у российской стороны закончились. Ну, не то чтобы закончились, но произошло падение цен на нефть, которого никто не ждал, и пришлось резко начинать считать деньги.

В этой ситуации выкладывать сотни миллионов долларов на проекты с белорусскими партнерами, да еще и при известной непредсказуемости Лукашенко, - неоправданный управленческий риск. Видимо, это поняли и в российском правительстве - и решили отложить интеграционные проекты до лучших времен. Или, как минимум, подождать, пока безденежье прижмет белорусские власти и те станут сговорчивее, отдав «фамильное серебро» на более выгодных для российской стороны условиях.