29 марта 2024, пятница, 11:28
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Дядя Степа, каратель и заложник

93
Дядя Степа, каратель и заложник

Почему мы не верим людям в форме.

Даже лучшие намерения человека, пришедшего работать в милицию, рано или поздно оборачиваются приказом идти разгонять демонстрантов, избивать женщин, угрожать и врать.

Избитый омоновцами подросток Александр Харута признан виновным в избиении омоновцев. Привычно звучит, не так ли? Никакой абракадабры белорусское ухо в этом не услышит. Парня приговорили к двум годам «химии» - и хорошо, что в колонию для малолеток не отправили. Спасибо за это гуманному белорусскому суду. И, конечно, спасибо белорусской природе за то, что у нее нет бескрайних сибирских просторов, которые так хорошо застраивать лагерями.

Вы его, кстати, видели, того Харуту? Конечно, подростки бывают всякие. И братья Кличко когда-то были подростками, и Майк Тайсон. Так что теоретически кто-нибудь из них вполне мог избить омоновца. Но даже если бы на скамье подсудимых оказался чемпион мира по боксу, обвиняемый в избиении милиционеров, люди все равно сказали бы: оговорили парня, мерзавцы. Потому что потерпевшим в форме уже давно никто не верит, как не верит людям в форме вообще. Общество отвергает эту многочисленную силовую ветвь, и вернуть его доверие будет слишком трудно. Во всяком случае, в ближайшее время этого точно не произойдет.

В доме, где я живу, случилась беда. Люду из третьего подъезда, пропавшую без вести три года назад, нашли мертвой: выловили в Вилейском водохранилище. Ее портретами три года назад был оклеен весь город. Подозревали худшее, но не до такой степени: после того как Люду нашли, арестовали ее бывшего мужа Андрея. И жильцы нашего дома обменивались такими диалогами:

- Андрей-то, говорят, признался, что это он Люду убил… Его в нашем гараже арестовывали семь человек.

- Признался где? На допросе после ареста? Ты что, не понимаешь, что если туда попадешь, да прессовать начнут, ты и в убийстве Кеннеди признаешься?

Не верят люди милиции, не верят прокуратуре, не верят следственному комитету, не говоря уже о подлючей гэбухе. Они сами могут предположить, кто преступник, могут собственное «сарафанное» расследование провести, но если им преступника на блюдечке преподнесут правоохранительные структуры – извините-подвиньтесь, знаем мы, как вы признания выбиваете и обвинения шьете. Не верим! После судов с избитыми омоновцами-потерпевшими и терминаторами-подростками кто ж вам поверит, касатики? Достоверные доказательства, объективное расследование, справедливый суд – это для белорусского общества такая же нелепая фантазия, как если бы гестаповцы пришли в концлагерь раздавать рождественское печенье.

Помню историю, случившуюся с Натальей Радиной в Минске, когда еще не пришло 19 декабря, но уже случилось ее избиение и разгром офиса «Хартии’97». Ночью во дворе взвыл сигнализацией автомобиль. Времени было – четыре утра, двор маленький, дома с картонными стенами. Там каждый звук оборачивается многократным усилением. Словом, сигнализация перебудила весь квартал. Через 20 минут Наташа – обладательница свежего милицейского фингала - позвонила по номеру 102. Когда приехал патруль, милиционеры удивлялись: «Ну ни фига себе вопит сигнализация! И почему больше никто в милицию не позвонил?..» А вот потому и не позвонил, что милиции как структуры, охраняющей покой и безопасность граждан, в Беларуси не существует. Вызовешь по поводу воющей сигнализации – можешь оказаться виновным в чем-нибудь. Это Радиной было уже нечего терять, а остальным - лучше не трогать лихо, пока оно тихо, а сигнализация и сама заткнется после разрядки аккумулятора, можно и потерпеть.

А ведь дяди Стёпы существуют. Это объективная реальность - те, кто идет работать в милицию, чтобы защищать людей и бороться с преступностью. И омоновец, погибший в давке на Немиге, пытаясь спасти упавших девочек, и постовой, который откачал задыхающегося на улице мужчину, пока ехала «Скорая», и витебский прапорщик, выхвативший шестиклассника из-под колес машины. Если хороших людей в принципе больше, чем плохих, почему не может быть хороших милиционеров?

В том-то и дело, что они вполне могут быть. Но даже наилучшие намерения человека, пришедшего работать в милицию, рано или поздно оборачиваются приказом идти разгонять демонстрантов, избивать женщин и детей, стряпать фальшивые протоколы, выступать липовыми свидетелями на многочисленных судах над активистами, угрожать и врать. И те, кто хотел стать дядей Стёпой, сначала оказываются заложниками собственного выбора, а потом плавно вливаются в ряды карателей. Какое-то время они еще утешают погружающуюся в вечный сон совесть тем, что это издержки профессии, не мешающие выполнять главную задачу, - но быстро сдаются, мутируют и вливаются в обычную силовую биомассу. Биомасса растет численно, радуется и жиреет. И когда человек с бензопилой приходит в торговый центр, от убийства до вызова милиции проходит целых шесть минут – бесконечно много.

Наверняка у каждого из нас есть собственная история, и не одна, о хорошем силовике, который однажды помог. Не в смысле «не убил, не дал по почкам, не пытал», а действительно помог. И мы эти истории помним. Но людям в форме – уже не верим. А они и не пытаются наше доверие вернуть. Служба, сами понимаете. Главное – интересы государства. А то, что они не имеют ничего общего с интересами народа, – так это его, народа, проблемы. Ну не государства же, правда?

Ирина Халип, специально для charter97.org

Написать комментарий 93

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях