Путинская манера

Вчера Владимир Путин нанес визит Махмуду Ахмадинеджаду. До него последним российским лидером, посетившим Тегеран, был Иосиф Сталин - в 1943 году, пишет издание "The Wall Street Journal".

Более красноречивым был контраст, как в содержании, так и атмосфере, между встречей российского президента с его иранскими коллегой и переговорами с государственным секретарем и министром обороны США, состоявшимися в прошлые выходные. В Иране Путин пообещал не «отступать от обязательств», в том числе, касательно атомной электростанции, которую Россия строит в иранском приморском городе Бушер. Он заявил, что Иран, стремясь к получению ядерной технологии, преследует «мирные цели» и особо указал на постоянно растущий товарооборот между Россией и Ираном, «который уже достиг 2 миллиардов долларов».

Вероятно, многие из тех, кто лелеет надежды на то, что Россию можно привлечь к кампании по ужесточению санкций против Ирана, не поверят своим глазам, прочитав эти заявления. Точно так же те, кто считает, что Россию можно убедить примириться с размещением ограниченной американской системы ПРО в Польше и Чехии, должны были особо внимательно прислушаться к словам, сказанным Путиным Кондолизе Райс и Роберту Гейтсу. «Мы ведь с вами можем когда-нибудь решить, что противоракетные системы можно разместить и на Луне», заявил Путин, и в этом было больше сарказма, чем остроумия. Такую ремарку Путин сделал после того, как заставил американских гостей прождать себя 40 минут - тактика, заставляющая вспомнить о покойном сирийском диктаторе Хафезе Асаде.

Утверждение Путина о том, что размещение 10 ракет-перехватчиков представляет угрозу российскому арсеналу ядерного сдерживания так же нелепо, как его утверждение о том, что ядерная программа Ирана не представляет никакой угрозы. Или, точнее, оно было бы нелепым, если бы Путин не был зациклен на сопротивлении скромной противоракетной инициативе США. В улыбках, которыми он вчера обменивался с Ахмадинежадом, и его суровом обращении с Райс и Гейтсом можно разглядеть будущее российской внешней политики - и оно все больше напоминает прошедший ХХ век.