Сергей Шапран: «Там есть Быков, которого не знал никто»

На этой неделе при поддержке гражданской инициативы «Европейская Беларусь» в свет вышла книга «Дажыць да зялёнай травы». Ее авторы – Василь Быков и Рыгор Бородулин. Эту книгу они писали 43 года - в письмах друг другу. Огромную работу по ее составлению проделал белорусский журналист Сергей Шапран.

Сегодня Сергей Шапран рассказывает пресс-центру Хартии’97 о том, как составлялся эпистолярный сборник двух классиков белорусской литературы и почему известный журналист занялся исследованием творчества Василя Быкова и Рыгора Бородулина.

— Сергей, как возникла идея создать книгу из переписки Василя Быкова и Рыгора Бородулина?

— Еще работая над книгой «Василь Быков. История жизни в документах, публикациях, воспоминаниях, письмах», я получил счастливую возможность познакомиться с письмами Василя Владимировича, в том числе к Рыгору Бородулину. Переписка — неотъемлемая часть творчества выдающихся писателей. И Василь Быков - не исключение. Собрать же документальную книгу о нем, не используя письма, практически невозможно — многие факты из жизни или сиюминутные ощущения, настроения писателя остались только там. Представьте, как много говорят, например, следующие цитаты из писем (в ту пору Быков был уже вынужден жить за границей): «Я тут — бы ў ссылцы. Адзін»; «А душа чарнее ад тых вестак, што мкнуць праз эфір з Радзімы. Што будзе? Як будзе? Як жыць — там, вядома? Тут увогуле жывецца і няблага. Было б і зусім добра, каб трохі лепшае ўсталявалася надвор’е. Усё ж халаднаватае лета было, дажджы і ветры. Здаецца, у Беларусі было цяплей. А можа, тое здаецца. На адлегласці ўсё здаецца… І тым не менш — трэба жыць дома. Нават у голадзе, у холадзе. Нават не магу доказна абгрунтаваць — чаму? Але нутром, падкоркай адчуваю — трэба жыць дома. Ужо не кажу — паміраць дома, тое само сабою вядома. Адзінае, што суцяшае — гэта магчымасьць прыехаць… А калі прападзе такая магчымасьць? Тое было б жахліва» …

И поразительны ответы Рыгора Бородулина. Они отчасти известны по его поэтическим циклам «Лісты ў Хельсінкі», «Лісты ў Нямеччыну», «Лісты ў Злату Прагу». Быков называл стихи из этих циклов гениальными и, например, писал в письме к московскому другу литературоведу Валентину Оскоцкому: «В Минске очень болеет Гриша Бородулин, мой самый, самый родной человек. Но, болея, пишет стихи, которых еще не видела — не читала белорусская литература. Может быть, и не только белорусская».

Однако не менее интересны и вступления к этим стихам, то есть сами письма. Вот, например: «Са сьпякотнага й апурхлага ад абалваньваньня Менску прыехаў, прыкалываўся аўтобусам у сонную Вушачу. Пэнсыю даюць і вайны няма — і ўсе пазяхаюць шчасьліва да хрумстку ў ськівіцах, ці па-вушацку — у падсанках. Калі б не такія-сякія пазнакі нібыта прагрэсу, іншым разам можна падумаць, што ўсё на пачатку сьвету, толькі адразу ж сапсутага й пакарчаванага. Альбо напрыканцы». А в другой раз: «Пішу табе ліст з дурной віроўні, з благога надвор’я. Усё скаламучана, пастаўлена дагары нагамі ў вар’ёўні калхознага сацыялізму. Людзі тырчаць, як недагнаныя ў дамавіну цьвікі, бо сагнуліся. Нават само паветра сьлізкае ад той хлусьні, ад той прадажніцкай прапаганды, якая цабэркамі памыяў ліецца з прэсы, з тэлерадыё. Да чаго давялі, што не магу слухаць беларускую мову з вуснаў халуёў і падбрэхічаў. Маскоўскае тэле смакуе зьнішчэньне цэлага народу. Беларусам бы задумацца, паглядзеўшы на гэты генацыд, і прымерыць усё на сябе. Ды дзе там! Старыя нудзяцца, як парасяты, адсаджаныя ад сьвіньні, па чырвонай імпэрыі».

Неслучайно Василь Владимирович писал другу: «Усе твае лісты я хаваю, берагу, маю надзею, што калі-небудзь (хаця б пасьля нас) іх надрукуюць. Бо ў эпісталярным жанры ты ня меней цікавы, чым у паэтычным». То есть публикацию писем Бородулина можно, по сути, воспринимать как пожелание, волю Василя Быкова. В свою очередь, Рыгор Бородулин хотел увидеть опубликованными не одни лишь его «Лісты», а именно переписку, что, впрочем, всегда предпочтительнее, поскольку речь идет о письменном диалоге… К великому сожалению, нет Василя Владимировича, но, к нашему счастью, есть Рыгор Бородулин. И я рад, что книга вышла теперь, когда Рыгор Иванович может ее увидеть.

Имена двух литераторов неоднократно встречались рядом на страницах газет. Когда, например, Рыгор Бородулин (что в его жизни случалось очень редко) брал интервью у друга, или когда интервью самого поэта было целиком посвящено Быкову (что при жизни любого писателя случается крайне редко). Или когда имена обоих стояли рядом под разного рода заявлениями и открытыми письмами: в защиту Шагала и с поддержкой идеи создания его музея, в защиту Алексиевич и ее книги «Цинковые мальчики», под заявлением о политической ситуации в Беларуси или под декларацией о создании Хартии’97. И неслучайно оба литератора вошли в Сойм Белорусского народного фронта; их имена фигурировали и в первых списках Белорусского ПЕН-центра (оба были президентами ПЕН-центра: Барадулин — первым, Быков — вторым).

— Это же не первая книга В. Быкова и Р. Бородулина?

— Получается, что третья совместная. Первая — «Лісты ў Хельсінкі», там были представлена поэзия Бородулина и рисунки Быкова – Василь Владимирович рисовал их специально для этого издания. Во вторую книгу — «Калі рукаюцца душы… Паэзія з прозай» — вошли быковские притчи и бородулинские поэтические циклы «Лісты ў Нямеччыну», «Лісты ў Злату Прагу». Но, кстати, в книге «Дажыць да зялёнай травы…» впервые наиболее полно представлены рисунки Быкова, в том числе и те, которые до сих пор мало кто видел. Эти рисунки очень многое говорят о Быкове — например, свидетельствуют, что у Василя Владимировича было не только потрясающее чувство юмора, но еще и удивительная самоирония.

— В аннотации к книге написано, что это первое книжное издание переписки двух писателей…

— В Беларуси это действительно первое книжное издание, причем как писем Василя Быкова, так и Рыгора Бородулина. На мой взгляд, эта переписка интересна еще и тем, что продолжалась она на протяжении 43 лет, начиная с 1960 года. По продолжительности и по количеству писем (к тому же писем именно к близкому другу), думаю, никакая другая переписка не сможет с ней сравниться. Впрочем, о соперничестве тут речи нет, тем более что не меньший интерес для исследователей творчества Быкова представляет переписка Василя Владимировича с Александром Твардовским, Игорем Дедковым, Алесем Адамовичем, Виктором Астафьевым, Григорием Баклановым, Лазарем Лазаревым, Валентином Оскоцким. Там тоже есть Быков, которого не знал никто, кроме, конечно, Ирины Михайловны и его близких друзей.

-- Сергей, вы известный журналист, многие помнят вас по популярному еженедельнику «Имя» и «Белорусской деловой газете», по очень интересным и глубоким интервью с белорусскими писателями, в том числе с Василем Быковым. Почему вы проявляете такой интерес к белорусской литературе?

— Наверное, прежде всего потому, что по образованию я все-таки филолог, а ведь известно, что будущего не бывает без прошлого. Кроме того, мне всегда были интересны талантливые думающие люди, которым есть что сказать и у кого есть чему поучиться независимо от того, чем они занимаются: музыкой, театром, кинематографом, литературой… Например, первое интервью с Василем Быковым я сделал еще в 1990 году. Были и другие встречи и разговоры: с Вениамином Блаженным (Айзенштадтом), Янкой Брылем, Николаем Матуковским, Булатом Окуджавой, Карлосом Шерманом, Светланой Алексиевич, Геннадием Буравкиным, Владимиром Войновичем, Сергеем Законниковым, Юлием Кимом, Владимиром Некляевым, Владимиром Орловым, Василем Сёмухой, Михасем Скоблой, конечно, с Рыгором Бородулиным…

И потом, я люблю читать хорошие книги, написанные хорошими людьми. Василь Быков — один из тех писателей, чье творчество я очень люблю (особенно его повести 60—70-х годов). Равно как и поэзию и эссеистику Рыгора Бородулина. К тому же в обоих случаях можно и должно говорить прежде всего о безукоризненном примере служения литературе, что сегодня уже не правило, а исключение (впрочем, это не моя мысль — так говорила о Быкове Светлана Алексиевич). А в случае с Василем Владимировичем — это еще и пример не только литературной, но и человеческой стойкости, ведь, пожалуй, никто из белорусских писателей второй половины ХХ столетия не подвергался такому гонению и шельмованию, как Василь Быков, и, тем не менее, не сломался (и речь не только о 60-х годах, но и о последнем периоде его жизни длиной почти в два десятилетия). Неслучайно российский критик Игорь Дедков назвал свою книгу о Быкове «Повесть о человеке, который выстоял» (та же Алексиевич говорила, что именно Алесь Адамович и Василь Быков научили ее жить без страха).

Впрочем, тут есть еще один момент: полагаю, хрущевская оттепель во многом определила свободолюбивость быковской мысли. Моему поколению тоже повезло с «оттепелью» — я имею в виду горбачевскую перестройку. Трудно, надеюсь, что и невозможно, узнав, что же это такое — свобода слова, - отречься от нее. И если уж говорить о свободе слова, то в первую очередь следует, полагаю, говорить о Василе Быкове — речь не только о его художественных произведениях, но и о публицистике и вновь же просто о человеческом примере. Хотя и этот пример походит сегодня на исключение из общего правила. Тем не менее он был и есть. И я предпочитаю писать об этом исключении, чем об «общем правиле».

Наконец, жизнь Василя Владимировича, интересна даже с обычной журналистской точки зрения — там столько тем и историй, философии и глубины, что писать об этом можно бесконечно. Это предмет исследования, хочется надеяться, не только моего, но и последующих поколений. Точно так же, как белорусская нация и история давно уже немыслимы без имен Богдановича, Купалы, Коласа и Короткевича, нельзя теперь представить белорусов без Быкова. Верно заметил Рыгор Иванович, что чем больше Быкова стараются «замолчать», тем больший к нему возникает интерес. Это классик, независимо от нашего или чьего-то желания-нежелания.