Про глубину
8- Евгений Липкович
- 16.04.2014, 14:34
- 27,038
Это было незабываемое зрелище. Ослепительно белое солнце, легкий бриз, ленивая волна и он, в белом махровом халате с вышитой синими нитками номограммой отеля, оставляющий свой незабываемый русский след на мокром песке.
Я бежал к нему в надежде получить что-нибудь на память от колосса современной публичной политики. Автограф, монету, визитку, подстаканник, все равно что, лишь бы это можно было положить под стекло, поставить на полку и потом хвастаться знакомым.
- Знаете, откуда это у меня?
Они отставили стаканы с виски, бережно передавали друг другу коробку, где на нежном черном бархате покоился окурок, и вопросительно смотрели на меня.
- От него самого!
Я поднял глаза к потолку. Гости переглянулись, кто-то легонько прокашлялся и постучал по стеклу ногтем.
- Путин не курит.
- Путины приходят и уходят, - ответил я назидательно, - а Жириновские остаются.
Мои друзья не нашлись, чем возразить и коробка с реликвией заняла свое почетное место среди фигурок Ганеши из черного дерева, Кали, из чего-то похожего на слоновую кость и каменного Вишну.
- Где был Путин, когда Жириновский блистательно выиграл первые свободные выборы в России? – спросил я. - Кто его знал, кроме соседей по дачному кооперативу «Озеро»?
Гости молчали, никто так и не притронулся к бокалам.
- Ветер относил мои крики в сторону моря, - я продолжил рассказывать свою историю. - Владимир Вольфович не слыша, величественно ступая, ушел с океанского пляжа в номер отеля Хилтон. Я наклонился и вытащил из его отпечатка окурок. Сдул налипший песок и побежал к пластиковому лежаку, на котором лежал мой рюкзак с вещами. Окурок был бережно упакован в прозрачный пакет и пролежал там все оставшиеся две недели отпуска…
- Я так думаю, – не выдержал один из гостей и потянулся бокалу, - у тебя крыша поехала.
- Это точно его окурок, - обиделся я. – Почему никого не удивляет, когда в музее показывают трубку Сталина?
От неожиданности мой друг расплескал выпивку. Он встал с кресла и принялся оглядываться в поисках салфетки.
- Ну, ты сравнил. Сталин был настоящим русским патриотом… - сказал он, вытирая лицо. - Он…
- А Жириновский искусственный русский, что ли? – перебил я. – Надувной?
- Не надувной, конечно, но картонный. Картонный русский, – и повторил, - кагтавый гуский.
Он посмотрел на меня и, убедившись, что я не обижаюсь, закончил:
- Нет в нем глубины.
Но я все-таки разозлился.
- А в ком глубина есть?
Гость пожал плечами. Остальные молчали.
- Не знаю…
- А я знаю…
Я подошел к полке, снял коробку, открыл стекло и подцепил окурок, лежащий на черном бархате.
- Жириновский бы Достоевского не запрещал…
Щелкнула зажигалка и сизый горький дым наполнил легкие. Было невкусно и противно.
Евгений Липкович, специально для charter97.org