19 марта 2024, вторник, 13:39
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Майдан должен стоять

19
Майдан должен стоять

На днях разобрали большую часть Майдана, включая сцену.

Киевляне демонтировали символ революции, выстоявший во время атак «Беркута» и февральских обстрелов. По словам мера Кличко, не будет и знаменитой елки. Майдан успел стать туристической достопримечательностью, но не только туристической – исторической. Катапульта на улице Грушевского была признана музейной ценностью, «йолка» - шедевр политического плаката и прочие объекты Майдана, вместе с ним самим, представляют уникальные свидетельства новой истории. Историческая и ценность таких объектов не может быть переоценена, и для многих без этого революционного Майдана уже нет современного Киева. Почему же Майдан решили разобрать? Что это – стремление новой власти вернуть все на круги своя? Усталость киевлян от революционного быта? Борьба с перерождающимся Майданом?

Для многих украинцев Майдан - средство прямой демократии, инструмент, который должен быть использован по назначению. Как ружье или любой другой инструмент, который не может быть превращен в декорацию. Декоративный туристический Майдан больше не сможет выстрелить. Я против подобных метаморфоз и подмены смыслов, но мне всегда хотелось, чтобы Майдан оставался стоять.

Сразу же после досрочных президентских выборов в Украине и выборов мэра Киева заговорили о демонтаже Майдана. Кличко заявил об этом с позиций новоизбранного мэра. Эта его мысль не нашла поддержки у Майдана и народное вече, собравшееся после выборов на его главной сцене, постановило не сносить палаточный лагерь. В соцсетях начались острые дебаты – многие участники и активисты революции призывали разобрать «этот бомжатник». Высказывались мнения о том, что Майдан – это сакральное место, место памяти, связи между формами прямой и представительской формами демократии, символ, который должен сохраняться. Но эта дискуссия, как и сама проблема, остались незавершенными, потому что с началом активных боевых действий на юго-востоке Украины тема Майдана ушла не на второй, а даже на десятый план. СМИ периодически сообщали о готовящихся провокациях или стычках на Майдане. А фотографии Майдана неизменно появлялись в сетевых отчетах путешественников.

Незадолго до недавних событий на Майдане, завершившихся субботником, когда киевляне и коммунальщики с согласия сотников Майдана, расчистили баррикады и разобрали ту его часть, которая ассоциировалась с революцией, я наблюдала другой Майдан, ставший зазеркальем киевской революции.

Первая мысль и первое чувство от встречи с Майданом в конце жаркого июля в Киеве было таким: «как здорово, что Майдан стоит!». Но встреча с теми же баррикадами из тех же досок и колючей проволоки, с теми же палатками, что стояли зимой, было со странным привкусом – к напоминанию о Киевской зиме примешалось чувство легкого «стрема». Это был явно не тот Майдан и это были не те люди. Заметно прибавилось торговцев сувенирами, эпатажными рулонами туалетной бумаги с портретами Путина и Януковича, палатки, превратившиеся в островки, обросли неприступными стенами из досок, колючей проволоки и мусора, место памяти Героев Небесной Сотни на мосту на Институтской стало захламленным и неприветливым. Но это был Майдан, с его посетителями и портретами героев, и я думала о том, что он должен стоять и должен жить своей жизнью. Эта моя уверенность рассыпалась в один ясный жаркий день, когда идя на встречу в центре Киева, я решила пройти через Майдан от станции метро «Крещатик». Спустившись от людного выхода из станции метро, где обычно идет оживленная торговля, на улицу Крещатик, к табору и палаткам, я услышала из центральной палатки крики. Кричали мужчина и женщина: «Что вы делаете? Прекратите!». Люди, проходившие мимо, заглядывали в окна этой палатки, но это никак не влияло на возню внутри.

Революционный Майдан всегда, и особенно в минуты противостояния, а я помню это противостояние еще мирным, в декабрьские морозные ночи, был безопасным и хорошо организованным местом, где люди помогали друг другу и самоорганизовывались. Эти крики заставили меня остановиться. Я подошла ко входу в палатку и стала ждать, когда оттуда кто-то выйдет.

Долго ждать не пришлось. Вышел распаренный от жары таборит, с которого текло в три ручья. «Что вы там делаете?», - спросила я у него. «А там парень у девушки сумочку украл, мы с ним разбираемся», - ответил он. На мой вопрос, как происходит разбирательство, он невозмутимо признался: «бьем». «Но людей бить нельзя и так разбираться тоже!», - парировала я. «Почему нельзя, можно!», - удивленно сообщил таборит. «Почему кричит девушка?», - спросила я. «А Вы знаете, там все кричат», - устало ответил он. – «Я и сам оттуда ухожу».

Я нашла людей из штаба Майдана, которые проклиная «этот обезьянник» и тех, кто позорит Майдан пошли к этой палатке. Не знаю, много ли было шума от моего вмешательства, но пока я искала охрану, то услышала много жалоб на тех, кто сегодня там живет, рассказы о том, как люди пытаются навести порядок.

Когда я написала об этом случае киевским правозащитникам, они ответили, что это далеко не единственный случай. Но почему-то жертвы подобных происшествий не хотят прибегать к помощи правозащитников, и последние вынуждены ограничиться сухой констатацией фактов.

Конфликт на Майдане, начавшийся 7 августа, выглядел для меня вполне логичным развитием этой ситуации. Но когда загорелись шины и табориты начали воздвигать новые баррикады из брусчатки, было неясно, способен ли будет старый, революционный Майдан справиться с этим. Было понятно, что никакие коммунальщики, никакие городские власти, армия или милиция, без участия реальной общественности Майдана не смогут разрешить этой проблемы.

Демократия всегда оставляет зазор, свободную площадку для захвата. Всегда существует техническая возможность узурпации институтов демократии с использованием пи-ар технологий, финансовых механизмов, провокаций. Однако зрелая демократия отличается от незрелой тем, что субъекты реального народовластия, народ, не позволяют использовать захваченные институты или не позволяют случиться этому захвату, когда он становится очевиден. Пример Януковича, когда усилиями российского политпиара и финансов, он стал законно избранным президентом, а затем захватил институты демократии, хорошо иллюстрирует это.

В этот раз киевляне таки решили проблему Майдана, «захваченного» маргиналитетом. Был собран совет сотников, на Майдан вышел Кличко, баррикады из мусора были расчищены, люди восстановили порядок общими усилиями. И эта ситуация явилась четким индикатором того, что украинцы продвинулись на пути демократических преобразований.

Но как же быть с историей и с артефактами? Как по мне, елку, как и сцену Майдана могли бы оставить. Безусловно, формы прямой демократии работают только в определенные моменты и в определенных ситуациях. Но сама мысль о том, что проблемы страны, города и его жителей, можно обсуждать со сцены на центральной площади столицы, не знаю как кого, а меня утешала. И мне кажется, что мы еще вернемся к этой свободной и демократичной форме, причем в недалеком будущем – и в Киеве, и в Минске, и в Москве.

Татьяна Новикова, специально для charter97.org

Написать комментарий 19

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях